ALMA MATER - "Подляские портреты”
„Белостокская Семинария” имеет свои корни в Вильнюсе.
Не давал нам об этом забыть наш старый митрополит, архиепископ Кисел в своих проповедях на латинской святой Мессе, которая правилась по четвергам.
Много из его проповедей начиналось с таинственнх слов «А у нас в Вильнюсе», случилось то или другое.
Будучи семинаристом архиепископ попал под арест и путешествовал поездом, который направлялся в Германию, на принудительные работы. Ему удалось вылезьть из вагона в Варшаве и «дать ногу». Вся епархия была проникнута литовскими традициами. В 1984 году, который был объявлен годом Святого Казимира по случаю 400-летия его смерти, состоялось торжественное открытие нового здания Духовной Семинарии по улице Варшавской. Главным мероприятием сопровождающим событие была сценка «собственной работы» семинаристов говорящая о делах святого почитаемого столь сильно на Литве.
В конференц-зале по имени Святого Казимира на главной стене представлены два десятка вильнюсских храмов изображенных техникой сграфитти (sgrafitti).
В Семинарии сохранились живые некогда в Вильнюсе традиции ордена Иезуитов. Рассказывал нам об этом Каноник Гречаник из прихода Тщянне, выпускник вильнюсской Семинарии.
Рассказывали нам о том что когда советская Армия заняла этот город, профессорам и семинаристам дали сутки на то чтобы убраться из города.
Похожие меры были приняты в отношении к преподавателям Университета Стефана Батория, которые полным составом переехали в город Торун.
Теологический Факультет приземлился в Белостоке, так как этот город находился на территории епархии и советские власти не претендовали на него.
Семь из числа наших профессоров переехавших до Белостока вскоре удостоились назначения на разные польские епархии в качестве епископов. Говорилось что Белосток это «кузница епископата». Епископ Клепач, Свирский, Павловский это лишь некоторые фамилии запомнившиеся мне.
Много других рассказов могли мы услышать од «коренных литовцев», из числа наших профессоров. Некоторые из них переехали в Белосток завершить учебу в Семинарии без возможности вернуться и общаться со своими родными. Выбор стоял четко: или учеба в Польше и польское гражданство, или встреча с родными и советское гражданство, без пути назад в семинарию.
О нашем первом митрополите Ялбжиковском переехавшем в Белосток, ходили легенды, что его чемоданы еще в течение 10-ти лет стояли неразвернутими. Лозунг: «возвращаемся в Вильнюс» все время витал в воздухе и этой надеждой жили многие профессора и студенты.
Знаковым событием было чествование 600-летия крещения Литвы.
В Белостоке нельзя было отмечать такую годовщину на государственном уровне однако нашему епископу Киселю удалось привлечь внимание всей общественности страны таким образом что организовав Евхаристический Конгресс собрал он в нашем городе весь епископат Польши. Около ста владык поселились тогда в студенческих комнатах нашей Семинарии. Осенью этого памятного года мои однокурсники согласились сыграть сценку про короля Мендога, который принял крещение еще в половине 13 столетия. Текст подготовил я.
Об этом и другом хочу я поведать сегодня отдельным текстом чтобы показывая лица преподователей и студентов моего поколения на глазах которого возникала новая Белостокская епархия, сохранить память о тех минутах когда ПНР преобразилась в независимую Польшу и Вильнюсская метрополия со столицей в Белостоке преобразилась в самостоятельную церковную единицу.
1.Отец Михаил Сопоцько
Среди легендарных лиц нашей семинарии начну описанием в пару словах того каким представился мне наставник всемирно известной сестры Фаустины Ковальской.
Процесс беатификации этого священника начался в 1988 году. Наши профессора Папроцкий и Панкевич присутствовали при эксгумации его тела. Это стало предметом многих рассуждений тех времен. Мне говорили что наши семинаристы сочинили более 20-ти магистерских книг напрямую или косвенно рассуждающих тему жизни или богословских трудов отца Михаила.
На ту же самую тему создавались и научные труды наших преподователей.
Есть многочисленные труды отца Стжелецкого, который был его воспитанником.
Семинарист Станкевич, которого мы именовали «дидусь» часто помогал бывшему Ректору и наставнику, которого наше поколение застало в образе преклонного старца, отцу Пашкевичу при сборе и распечатке воспоминаний об отце Михаиле. Кратко перед смертю старика вышла на свет брошюрка посвященная биографии отца Михаила.
Похожую брошюру издал профессор Генрих Церешко, очередной префект и духовник Семинарии.
О. Панкевич рассказывал нам о том как отец Сопоцько в качестве зарядки ввел занятия с дубинками.
Отец Левицкий продолжал традицию введенную отцом Михаилом, чтобы преподовать русский язык в нашей Семинарии и этим мы сильно отличались от других учебных заведений церковного характера в Польше.
Отец Михаил якобы имел странную манеру говорить «сепелявил», что вызывало насмешки.
Насмеивались тоже над его творчеством постоянно на тему Милосердия Божьего. Однако ныне издеваться некому, время прошло…
Два события рассказывают ныне как доводы святости и силы молитв отца Михаила. Первое то «чудесное» сохранение города от извержения ядовитых газов из 8-ми цистерн вывалившихся из состава химического оружия прямо во дворе домика, в котором жил и скончался богослов.
Второе событие это факт что один из наших семинаристов провалил экзамена и сделал попытку наложить на себя руки и количество лекарств, которыми он воспользовался, привело к врачебному заключению: смерть. Коллеги не зная об этом заключении, продолжали всю ночь просить заступничества о. Михаила и наутро юноша очнулся в морге.
За некорректное поведение мальчик был отчислен из семинарии, но жизнь то он сохранил.
2.Отец Пашкевич
Отец Пашкевич терял постепенно чувство времени. Просыпался он среди ночи, и будил семинаристов, спрашивая: «не время ли идти молиться».
Блуждал он как тень по корридорам. Собирал всякие мелочи «на миссии». Принимал в свою келью сразу возле проходной разных алкашей, которым вручал мелкие подаяния. Пояснял нам что нашей задачей является «давать а не проверять», на какую цель пойдет наш дар. Это была критика «здравого смысла». Мы привыкли считать что пожертвование для пьяницы уйдет на пьянку а значит смысла не имеет. Отец Пашкевич думал иначе в своей детской наивности он был очень оригинален.
Привел он однажды в Семинарию своего старого друга кардинала Козловецкого из африканской Лусаки.
Мы внимательно слушали его миссионерские воспоминания а наш юродивый старичок то спит то проснется и целится плевками в платочек как будто ничего не смысля в нашем собрании. Наконец однако сославшись на рассказ кардинала что негры не верят белым миссионерам что они безбрачны и уверены что у них в Европе есть свои семьи, старичок стал просить кардинала „передать приветствия супруге и детям». Этим он ввел нас всех в саркастичный хохот. Кардинал тоже дружно смеялся.
Иной раз заняв место за амвоном в часовне в то время когда мы ожидали услышать речь духовного наставника, установил он на амвоне великих размеров будильник, чтобы как говорил «не злоупотребить нашим временем». Что же он говорил тогда никто не помнит но сцену с будильником вероятно запомнили многие.
Еще помнится мне собрание на уроке по этикету:
Так называемый „Urbanitas”. Рождество было близко и наш отец с радостью вытащил из кормана конвертик с приветствиями «из Одессы». Оказывается наш старик поддерживал отношения с легендарным салезианцем прелатом Хоппе.
Хочу рассказать о впечатлительном мероприятии, которое в честь старика задумали семинаристы из курса на год старше нас. Семинарист «Зиби» ныне сам капеллан польской армии, создал сценку на тему Варшавского восстания. Герой сценки, решает стать священником под впечатлением великих потерь молодежных отрядов и прекрасной личности капеллана. Выяснилось что наш старик действительно участвовал в этих событиях и был очень тронут нашим вниманием.
Когда умер, наш епископ-ректор подбадривал прихожан кафедрального собора прийти в семинарскую каплицу «чтобы посмотреть святого человека».
3.Наша штаб квартира
Согласно требованиям властей, здание Семинарии могло возникнуть в Белостоке лишь как «интернат» для семинаристов. Слово Семинария а значит Высшее Учебное заведение якобы резало слух советских спецслужб прочно засевших в восточных областях Польши.
В течение 40 лет семинаристы скитались по приходским домам окрестных приходов. Какое то время жили в монастыре братьев св. Йосифа по улице Слонимской, потом на улице Ожешко, где ныне часовня сестер пастежанок. Часть поселилась при приходе Святейшего Сердца Иисуса, далеко от св. Адальберта-Войцеха, где окончательно разместилась нынешняя семинария.
Было время нас хотели разместить на территории заброшенного греко-католического прихода на Дойлидах. Там в 1939 году местную униятскую церковь сожгли а священника пытали жуткими пытками большевики из Красной Армии вырезав в частности глаза и язык.
Строил нашу Семинарию прелят Кравченко-Префект Семинарии, родом из села Крыпно, известного чудотворной иконой.
У священника было странное произношение. В приступе нетерпения говорил он: „otchodzi”, что является сокращением слов „oto chodzi”(вот в чем дело), «сделай так-то а если нет вон домой!».
Мы выслушивали в свой адрес многое подобное во время дежурства при строительстве очередных корпусов Семинарии. Все делалось «хозспособом» и семинаристы были основными подсобниками круглый год.
Мы не обижались на этого трудягу, который не стесняясь становился работать с нами прамо в рясе заметив что работа задерживается.
Мы любили его странные поговорки, скороговорки и паруминутные проповеди за службой. Порой казалось что говорит он несуразное специально чтобы вызвать смех. Сам любил над собою посмеяться.
Семинария была построена в форме квадрата и внутри имела прекрасный дворик точно так как древние Университеты или монастыря. Здание было стильное настолько что навестив его в 1991 году Иоан Павел Второй воскликнул якобы: «Европа»!
На этом дворике стоял маленький бассейн с плавающими цветами и со временем статуя святого Франциска.
Было время летали многочисленные голуби но это не понравилось отцу Кулаковскому который любил ппрогуливаться по дворику или по балкону и птицы мешали ему созерцать молитвы.
У нас была прекрасная часовня вся в мраморах и мозаиках художника Янушкевича из Лодзи, который проводил много времени даже ночью сидя на лесах и вызывая интерес молящихся семинаристов.
4.Профессор Папроцкий
Профессор Папроцки вырос в Вильнюсе. Худой, аскетичный, лысеющий, среднего роста мужчина. Преподавал нам Новый Завет. Мы его называли «Рабби» и сильно шумели на его уроках. Он тогда заикаясь поднимал голос давая понять что мы ему мешаем и что это ему неприятно.
Был он директором библиотеки и занимался ей с подлинной любовью. Книги которых было много он не задумываясь продавал нам за копейки, как будто напоминая что все же они имеют цену, но зная что денег у нас может и не быть.
Когда он умер один из семинаристов шумевших больше всех сел за орган и со слезами на глазах стал играть незапланированный траурный концерт. Похорон в нашей капличке был подлинной молитвой любящих его семинаристов. Оказалось что страдал он раком и перенес операцию 7 лет назад.
Когда всем казалось что метастазов не должно случится они были но профессор не жаловался никогда и не торопился обращаться к врачам.
На поминальной встрече одна из знакомых отца рассказала о том как отец Папроцкий отреагировал на полученное из Вильнюса известие о смерти мамы. Он заулыбался и сказал «какая она счастливая». Потом говорилось еще что ему удалось вырастить тропический апельсин и он созрел и упал как раз в момент его смерти.
5.Профессор Кулаковский
Вырос он в Бресте Литовском в соседствующей с Вильнюсской Пинской епархии. Постоянно чем то недоволен, крикливый но справедливый человек.
Любил поймавши студента на недостатке знаний или каком то другом мелком «преступлении» ГРОМКО кричать в сторону виновника: «Эй, Братишка»!, «что ты тут наделал?!, ану-ка покажи». Большие очки, седая прическа зачесанная на лысый лоб, ниский ростик...
Пользовался малым «Фиатом», польского производства и однажды студенты «шутки ради» подставили под все 4 колеса кирпичь незаметно настолько что довольный водитель сев за руль и выжав сцепление с удивлением заметил что скорость не срабатывает и что машина не движется. Сильно закоптил дворик прежде чем заметить что колеса все таки вращаются...только в воздухе.
Профессор как уже сказано справедливый человек настолько, что когда подходило время Святого Николая и всем вручались символические подарки во время сопровождающей сценки, большинство профессоров оставались недовольными по причине шуток которые раз в год в их адрес произносились. Профессор кулаковский-кличка «Брат» всегда оставался довольным даже шутками в свой адрес и с радостью обсуждал их на протяжении долгого времени.
Во время лекции зачитывал нам старинные рукописные заготовки по Нравственному Богословию смакуя каждое слово, и постукивая каблучком.
6.Профессор Намет
Седой, беленький но без лысины, набухшие , красные щеки, прихрамывающий с животиком, в правой руке громадный чемодан со старинными книгами по Каноническому Праву. Он тоже легенда вильнюсской и белостокской семинарии. Один из тех которых родители остались на Белоруссии, в данном случае в Лиде. И он любил студенческие шутки. Был требовательный, но не замечал что студенты порой проникают на экзамен с большими шпаргалками. Его легко можно было вывести на «любимые темы», тогда отступал от текста и делал развернутые комментарии, которые нам очень нравились. Нравился нам его колоритный восточный акцент и душа ребенка.
Профессор радовался вместе со студентом если во время экзамена ему удалось правильно ответить и искренне сожалел, когда студент не выучил тему названную в билете.
Порой начинал сам отвечать вместо студента надеясь что тот вспомнит что-нибудь и стет говорить.
7.Профессор Панкевич
Очередной эмигрант, на этот раз из Браслава на литовско-латышской границе, нынешняя Белорусь.
Учился в Низшей Семинарии Духовной в Вильнюсе завершил учебу в Белостоке. Каникулы проводил у единственного священника греко-католика оставшегося в епархии, отца Яцкевича. Любил во время уроков вспоминать свои студенческие годы и личность этого необыкновенного человека.
Открыл он нам тайну что о. Яцкевич не переносил о. Сопоцько.
О. Панкевич один из тех кто готов весь урок проболтать лишь бы навести его на любимую тему. Эту задачу мои однокурсники возланали на меня зная что я являюсь «любимчиком» отца Панкевича. Честно сказать мы были студентами но и во многих случаях воспринимали профессоров как родных дедушек а они умели к нам относиться как к внукам.
На уроках этого священника запросто можно было читать себе какую-то книжку или готовиться к другим предметам. Он не был для нас строгим, все же я лично его предмет Фундаментальное Богословие и Религиознавство любил больше всех других предметов и не позволял себе прогуливать или просыпать как удавалось другим.
8.Профессор Левицкий
Страшный крикач, голос переходящий в фальсет или теплый шепот конспиратора. Никаких заготовок он не приносил на уроки, скорее был вундеркиндом, знающим свой предмет наизусть. У него тоже мы шутковали и обсуждали насущные темы происходящего в стране и в церкви. Именно он нам преподовал русский и староцерковный язык. Его любимая поговорка это «проповедь китайскому народу через форточку»
Был долгие годы настоятелем храма св. Адалберта-Войцеха и был очень вежлив для семинаристов, которые по воскресениям помогали на богослужениях собирать копилку. Между службами угащал нас кофе и печеньками. Умел всегда интересно и много говорить поспешно глотая слюну накопившуюся в горле.
9.Великаны из Ружаностока
Среди воспитанников из Белостока есть группа интересных личностей.
Начну с преподователя Ветхого Завета. Отец Стжелецкий родился в Гродно но сразу после войны переехал с родителями поближе к Белостоку, чтобы не оставаться в СССР, согласно новым нраницам. Многие поляки этого не желали. Профессор Стжелецки по моим сведениям закончил низшую Семинарию Духовную в Салезианском Ружаностоке.
Отец Стжелецки имеет красные щеки заикается так же как наш дорогой «рабби» и медленно рассказывает очередные главы библии сам к себе улыбаясь рассказав нечто интересное. Опеку Рыцарей Непорочно Зачатой Богоматери. Высокий, крепкий с удивительной походкой будто на пружинах. Тут я должен сделать отступление комментарий: словил я себя однажды на мысли что наши преподователи все подвижники. Все они отказались от прибыльной работы на приходе ради нас семинаристов. Наредкость кто-то из них водил машину почти никто не курил и лишь некоторые пригубляли стаканы со спиртным. Таким типичным «Назиреем» был в моем восприятии также отец Стжелецкий.
Семинарию в Ружаномстоке закончивал также наш историк отец Крахель.
Невысокий ростом, великий знаниями и чувством юмора. Одно время стал Ректором семинарии но быстро отказался так как не хватало му необходимой строгости. Мягкий характер и нежелание стоять на подсвечниках привело к тому что согласно легендам он и от епископства отказался в свое время. Семинаристы любили и уважали его всегда за его порядочность и доброе сердце.
Третий выпускник салезианской семинарии отец Чеслав Гладчук преподовал философию. Не будил спящих студентов но тоже не любил когда его предмет игнорировали. Однажды весь курс получил двойки и долго пришлось им отмазываться.
Высокий ростом, спортивный человек, автор теории что «чем дальше на Восток тем больше природы но меньше культуры»
Великим ростом был преподователь по песнопению отец Муравский.
Принадлежит к среднему поколению моих преподователей. Единственный кто на уроки иногда являлся в пиджаке вместо сутанны.
Вел хор очень серьезно и учил нас игры на пианино. Порй на уроках включал камерную музыку приучивая нас уважать исскусство. Водил нас тоже раз в месяц в фильгармонию. Говорят что имеет прекрасную коллекцию холстов сам неплохо владеет кистью. Его поговорка «с семьей лучше всего смотришься на фото», иногда трезвила меня, хотя не совсем согласен.
Великого роста был преподователь латыни и долголетний воспитатель Швидзиневский. Часто проводил время в бенедиктинском монастыре в Тынце но петь не умел. Вел себя по девчачи и капризничал как женщина награждая любимчиков то есть отличников всякого рода поблажками и приставая всячески к «неуспевающим».
Надо отдать должное что за 20 лет его фактического правления семинарией дисциплина была образцовой.
Семинаристы существа не всегда благодарные и минимум строгости обеспечивает «статус кво».
Однажды отец Мечислав обнаружил на своей двери куклу буратино сильно внешне напоминающую его...Кукла висела за шею на ручке его дверей и он воспринял такое настолько серьезно что отказался управлять семинарией.
10.Молодые Профессора
На смену отцу Мечиславу пришел отец Станихлав Холодок, прежде наш наставник. Мы ожидали великих перемен и отразили свои надежды в сценке на день Святого Николая.
Наш оптимизм был в корне пересечен. Дисциплина стала более жесткой нежели прежде, семинаристов теперь делили на хороших и плохих не по признаку латыни а по показателям успеваемости по литургике. Значение приобрело тоже происхождение с той или иной парафии. Определенные священники могли похадатайствовать за своих подопечных, тут я оставался в стороне так как приехавший из другой епархии на поблажки рассчитывать я не мог.
Лучшим другом отца Станислава был преподователь Реторики и Психологии Мариан Выдра. Отличный проповедник с впечатляющей внешностю и громким голосом. Его уроки были интересны и проповедовать все мы научились у него. Слабинкой была склонность к сплетням обидчивость а также сильно заметная пристрасть к спиртным.
Часто предупреждал нас что на смену коммунистам придут либералы которые с Церковью будут поступать еще страшней.
Наставником был в то время после отца Станислава еще один его однокурсник отец Генрих Жуковский. Заменил он как преподовател отца Папроцкого, но никак не мог сравняться с ним ни по знаниям ни по авторитету. Семинаристы как маленькие дети любопытны и чувствительны. Мы быстро умели прочувствовать искренность или подлог.
Нам часто казалось что отец Генрих лукавит и вопреки принятым принципам нейтральности обсуждает с Ректором наши поступки.
К этому поколению младших профессоров причисдю «двух чудных» людей. Один преподователь итальянского, которого мы называли «Джорджио», эрудит, человек знающий, биритуалист, однако странный, предельно эксцентричен. Поселившись на приходе Божьего Милосердия одел восточные рясы и велел себя звать братом.
Второе чудо это преподователь патристики то есть истории «Отцов Церкви», Войцех Лазевский. В его внешности смешили женские манеры, все же впечатляли мужские поступки в плане динамичности и новаторства. Он взялся вести передачу на местном радио. Первым со всех профессоров пользовался компютером и вскоре прославился своими благотворительными проектами на уровне страны.
По сей день возглавляет он благотворительную организацию Каритас. Не признает он знакомства однако встретив меня в Сибири узнал и подсказал в частности что может профинансировать путевку на Сахалин семинаристам которые пожелают помочь мне в период каникул.
К данному поколению хочу причислить преподователя по искусству и пастырской теологии.
Искусству учил нас отец Нецецк, еще один преподователь с манерами женщины, но прекрасный знаток предмета. Все уроки проходили с использованием сляйдов и мы легко переселялись мысленно в те отдаленные уголки мира разглядывая шедевры искусства о которых предстояло говорить. Сляйды как правило делались им самим во время познавательных поездок.
Патырскую теологию преподовал нам отец Мечислав Ольшевски внешне напоминающий отца Папроцкого. Завершил учебу в Германии и на уроках немецкого охотно делился своими впечатлениями из Запада.
Он тоже был нашим первым префектом то есть воспитателем. Я не помню с его стороны никаких некоректых слов или действий. Во всем он нам доверял и давал свободу действий в противовес Ректору Мечиславу своему тезке.
11.Духовные Упражнения
Духовные упражнения для семинаристов необыкновенное и действительно праздничное время. Мы все тогда соблюдали тишину даже в столовой. Включалась тогда камерная музыка и застелались скатерти снежно-белые. Мы заводили себе тетрадки чтобы делать заметки и не забыть того о чем нам говорили.
Слава Богу и без тетрадок я многое помню.
Трехдневными реколлекциами начинался Академический Год, на второй неделе великого поста они повторялись. Никто не покидал в эти дни пределы семинарии все было подчинено Духовным Упражнениям.
Первые реколекции на моей памяти вел старичек, который как простой настоятель неоднократно подчеркивал свою неготовность обращаться к семинаристам.
Иной раз приехал чересчур ученый литургист из Познани, который удивил нас тем что всю Мессу импровизировал не заглядывая в текст миссала.
Библист Кудасевич известен нам заочно многими книгами удивил нас странной внешностью. Пухленький как жаба по всей вероятности курильщик. Голос содранный болезнями, лицо в прищах никак не располагало тем не менее я запомнил его увещевание чтобы не вести двойную жизнь. Он даже назвал священника ведущего такой образ жизни «камикадзе».
Я благодарен отцу Кудасевичу что затронул тему табу. Действительно порой мы узнавали что какой то священник покинул церков вступив в гражданский брак но официально в семинарии это не обсуждалось.
Отцу Боровскому из Дрохичина я благодарен за истории посвященные мирянам из Словакии и мученникам второй мировой.
Первые реколлекции он провел каждый день говоря о притче «блудный сын». Надо уметь говорить три дня про один краткий библейский отрывок. Другой раз привез он нам предметы принадлежащие к трем священникам которых замучили фашисты. Они дали им возможность написать пару слов родственникам буквално перед расстрелом и мы видели эти строчки записанные на последней страничке часослова.
Впечатлил нас некоторый паллотин из Гдыни. Он сохранил свежесть и внешност юноши помимо своих 50-ти лет.
Проповедовали нам тоже епископы. Славой Глудзь ныне епископ Варшава-Прага.
Специалист по восточным Церквам именно он в 1986 году как ватиканец познакомил нас с украинским епископом Марусиным. Со временем он стал первым капелланом Польской Армии и довольно популярным проповедником. Именно в этом качестве он приехал к нам. Я не мог вынести его слишком блестящих ботинок и слишком четких и надуманных литературных сюжетов. Помню даже некоторые латинские заглавления его выступлений. Одно из них называлось «Церковь дополнит»(Ecclesia supplet)...дополнит недостатки знаний в служении и действиях священника. На этот принцип пришлось мне часто полагаться в годы миссионерского служения.
Очень милыми были реколлекции проведенные епископом Самселем. Тогда работал он по соседски в Ложе и тоже был ректором епархиальной Ломжинской Семинарии, потом перевели его в Элк, где стал ординарием и его сердце не вынесло этой ноши. Говорят что не спал ночами получив конфуз от бесцеремонных подчиненных священников. Я догадываюсь что также в Семинарии не было ему сладко.
Видно было что он проповедник но не лидер.
Заключение
Вот и так удалось мне првести экскурсию по семинарии и ее жителях
Пишу 20 лет после первых встреч с этими людьми. Большинство из старшего поколения уже предстало на суд Божий остальные могут немного обижаться за мои суждения. Я не стал тут лукавить. Мой взгляд личный. Профессора бывают добрые и не совсем. Идеальных не бывает.
Однако, как бы мы не относились друг другу в семинарии став священниками мы всегда благодарны за труды наших воспитателей. Однажды приехав из России очень поздно я не застал никого кроме епископа-Ректора. Он как отец родной завел меня в свою комнату. Сделал какао, нарезал желтого сыра и отвел в гостиную комнату. На следующий день предложил экскурсию в деревню Бжозова поучаствовать в миропомазании.
Вильнюсский стиль и неподдельное гостеприимство.
В этих краях люди по сей день целуют руки родителям и священникам а проходя мимо храма или креста снимают шапки не стесняясь и крестятся.
Моя единственная обида на то что наши профессора и епископы не смогли нам внушить заботу за Белорусь Вильнюс и прочие земли на Востоке где так сильно не хватает духовенства. Гродно мало в чем отличается от Белостока, прежде всего именно отсутствием храмов и духовенства. Так нелегко наверстать самотушки уничтоженное в СССР благочестие.